Наравне с интересной композицией, картина или фоторабота, пожалуй, больше всего поражает моё воображение запечатлённым на ней светом. Освещение и тени на портретах, пейзажах и натюрмортах действуют сразу на подсознание, поднимают застарелые слои памяти, как вуаль донного песка в толще воды. В изменчивом тумане можно просто зачарованно медитировать, а может быть удастся отыскать что-то ценное, давно забытое.  Поэтому такие художественные работы я никогда не устаю рассматривать, ты всегда близок к разгадке, но она ускользает от тебя.

Сегодня мне вспомнился американский художник Aron Wiesenfeld. Его мистические и жутковатые картины изображают детей, подростков и молодых людей – сироты, потеряшки, жертвы насилия, одиночки. Лица кажутся неживыми, тело, пластика движений – кукольные. А каким ещё может быть ребёнок, на долю которого выпало горестей больше, чем на иного взрослого? Кроме актуальной темы картин мне понравились работы Арона, безусловно, исполнением, прежде всего светом, эстетикой, странными образами.

Особенный свет некоторых картин создаёт своеобразную ауру, в которую погружаешься с головой.

Влажные осенние сумерки. Пасмурный и прохладный августовский закат. Призрачный липкий сентябрьский туман.

Воздушный свет, будто из-под стеклянного колпака, охраняющий мрачную тайну.

Бирюзово-серебристый лунный ночь и розово-жемчужный свет ноября. Зимний морозный полумрак.

Вечерние осенние пейзажи мне ближе всего.

И ещё несколько любимых…

Неверный свет, размытые тени, полупрозрачная дымка моросящего дождя создают перед мысленным взглядом завесу, за которой.. Что же за ней? Кто знает какого рода тайны и воспоминания откроются мне. Что-то до боли знакомое, щемящее рождается в груди, будто стёртые лица и пейзажи силятся вернутся на потрепанную засвеченную плёнку. Конечно, свои значимые, сокровенные, лишь отдалённо связанные с замыслом художника. Попробуйте погрузиться не в композицию, попробуйте почувствовать сам свет.